Киллер из шкафа - Страница 39

Значит, если предположить, что интересующий всех предмет из той квартиры был похищен, то похищен он мог быть только человеком из шкафа. Только Ивановым Иваном Ивановичем.

И значит, наиболее вероятное местонахождение данного предмета — Иванов Иван Иванович. Он нынешний владелец предмета. Он единственный знает, где тот в настоящий момент находится.

Отсюда и следует плясать. От Иванова Ивана Ивановича следует плясать...

Генерал Трофимов вызвал одного из своих подчиненных.

— Продумайте и не позже сегодняшнего вечера доложите ваши соображения по поводу поиска гражданина Иванова Ивана Ивановича, родившегося в... Начните, как обычно, с родственников, друзей, одноклассников, любовниц и всех прочих близких ему людей, у которых он может находиться или за помощью к которым мог в последнее время обратиться. Если он не профессионал, значит, он пойдет к тем, кого знает... Потому что больше ему идти некуда. Выявите их, найдите, допросите и отыщите способ убедить выдать своего родственника или приятеля, если он вдруг у них объявится. Найдите его. Где бы он ни был, найдите! Такая у меня к вам будет просьба!

— Есть! — ответил озабоченный «просьбой» начальства подчиненный. И вышел из кабинета. Чтобы искать и найти до сей минуты неизвестного ему гражданина Иванова Ивана Ивановича.

Глава двадцать девятая

— Ты о машинах распорядился? — спросил Папа.

— Конечно. О чем базар...

— А о кране?

— Уже едет на место.

— А о стройматериалах?

— Папа, я тебя когда-нибудь подводил?

— Не подводил. Потому что не имел такой возможности. Потому что тот, кто меня подводит... уже больше меня не подводит...

Колонна машин ушла по известному адресу, увозя бетонные плиты перекрытий, кирпичи, оконные блоки, двери и прочие стройматериалы. Автокран двинулся разгружать и поднимать плиты, кирпичи и блоки. Бригады строителей выехали выкладывать кирпичи, штукатурить, подгонять и стеклить блоки. Оплата была произведена. По факту.

Потом сидящему в кресле перед жарко натопленным камином Папе докладывали подробности случившегося на улице Агрономической происшествия. Приближенный к телу помощник докладывал. По кличке Шустрый и по сути такой же. Который до того самым внимательным образом изучил предоставленный Папиным старинным, с его студенческих лет, приятелем следственный материал. Тем приятелем, который был озабочен укрупнением своей дачи. Которая уже надстраивалась...

Сам Папа читать документы не мог. Потому что чтение ему было не по чину. По чину он должен был слушать, лениво развалясь в кожаном кресле и попивая пятисотдолларовый коньяк. Или развалясь на нарах и отхлебывая круто заваренный чифирь. Но обязательно развалясь, комментируя, давая оценки и решая, что по этому поводу надо сделать. Иногда решая за жизнь людей...

— Ну, значит, вначале они взяли его на понт. Мол, телеграмма, мол, открывай без базара дверь. А он вместо того, чтобы развесить уши и открыть, стал шмалять из своего шпалера. Одного лоха положил на пороге, другого зажмурил в комнате...

— Это так было? Или ты считаешь, что так было?

— Папа, ты меня знаешь десять лет. А я знаю, как делаются такие дела. Я сам делал такие дела. В таких делах всегда говорят, что принесли телеграмму. А сами приносят пику под ребра или шпалер в котелок. Они обязательно сказали, что принесли телеграмму. Ну мамой клянусь...

— Не клянись мамой. Рассказывай то, что сказано в бумагах.

— В бумагах сказано неинтересно. Я лучше расскажу, как было на самом деле. Я хорошо расскажу.

— Не надо как на самом деле. Надо как в бумагах. Я сказал!

— Хорошо, Папа. Как скажешь. Как скажешь, так и будет...

— Говори.

— Там было месиво. Там настрогали трупов больше, чем при мочиловке на зоне, когда братва сделала бунт. Там было море крови и брызги мозгов по всем стенам.

— Ты это видел?

— Я видел фотки мусоров. Я видел море крови, мозги, следы пуль на стенах. Я видел гору мертвечины.

— Кто это сделал?

— Мусора не знают. Мусора никогда ничего не знают. Ну ты же знаешь, как работают мусора. Они хватают кого видят и бьют по почкам до полной со-знанки. А потом, когда тот начинает писать кровью, его тянут на нары.

— Что тогда они знают?

— Они знают гору трупов, кучу оружия и отпечатки пальцев. Больше они ничего не знают.

— Что говорят свидетели?

— Свидетели не базарят. Свидетели закрыли языки на замок, выкинули ключи и молчат, как немые истуканы. Свидетели за дело ничего не скажут, потому что боятся мокрого.

— Там было что-то интересное?

— Там было интересное.

— Что?

— Там, кроме мусоров, засветилась безопасность. Приходил их следак и все такое вынюхивал и выспрашивал. В каждую дырку лез.

— Чекисты, говоришь?

— Ну да, они.

— Чекисты, это серьезно. Значит, там чем-то крупным припахивает. За чекистов надо узнать подробности.

— Узнаем, Папа.

— Что еще?

— Еще там был один интересный чувак. Который замочил пять лохов. Трех из «стечкина», двух из «макара».

— Ты уверен?

— Гадом буду! Он замочил один — пятерых!

— Он что, шмалял с двух рук?

— Я думаю, он шмалял с двух рук. И ни с одной не промахнулся! Он набил им башки свинцом, как жиденок глиняную копилку пятаками. Он крутой мочила!

— А может, не мочила? Может, случайный лох?

— Может, и случайный... Только отчего случайный лох так наших братанов уделал? Что живого места не оставил! Ты же видел, Папа, что стало с их фасами и профилями. А они, между прочим, не дети. Они до него не по одному фраеру уговорили. Он крутой мочила! Поверь моему слову. Я нутром чую! От него несет мокрухой, как от подвала плесенью. Эти пятеро — цветочки-георгины. Хотел бы я знать про те его ягодки!